Закрыто! Заготовка рогов временно прекращена.
Не верь ни единому слову
суббота, 28 сентября 2013
23:07
Доступ к записи ограничен
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 20 мая 2013
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Удивительно, как точно, ёмко и лаконично можно выразить свою мысль!
Самый короткий рассказ
О.Генри победил конкурс на самый короткий рассказ, который имеет все составляющие традиционного рассказа — завязку, кульминацию и развязку: «Шофёр закурил и нагнулся над бензобаком посмотреть, много ли осталось бензина. Покойнику было двадцать три года».
Однажды Хемингуэй поспорил, что напишет рассказ, состоящий всего из шести слов, способный растрогать любого читателя.
Он выиграл спор:
«Продаются детские ботиночки. Неношеные»
Фредерик Браун сочинил кратчайшую страшную историю из когда-либо написанных:
«Последний человек на Земле сидел в комнате. В дверь постучались...»
Англичане тоже организовывали конкурс на самый краткий рассказ. Но по условиям конкурса, в нем должны быть упомянуты королева, Бог, секс, тайна.
Первое место присудили автору такого рассказа:
«О, Боже, — воскликнула королева, — я беременна и не знаю от кого!»
B конкурсe на самую короткую автобиографиюпобедила одна пожилая француженка, которая написала:
«Раньше у меня было гладкое лицо и мятая юбка, а теперь — наоборот».
Эти рассказы, объём которых не превышает 55-ти слов.
Джейн Орвис - Окно
С тех пор, как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна.
Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь - то, что видно через занавески.
Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам, он не покидает комнаты.
Его жизнь - пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты.
Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон.
Лариса Керкленд - Предложение
Звездная ночь. Самое подходящее время. Ужин при свечах. Уютный итальянский ресторанчик. Маленькое черное платье. Роскошные волосы, блестящие глаза, серебристый смех. Вместе уже два года. Чудесное время! Настоящая любовь, лучший друг, больше никого. Шампанского! Предлагаю руку и сердце. На одно колено. Люди смотрят? Ну и пусть! Прекрасное бриллиантовое кольцо. Румянец на щеках, очаровательная улыбка.
Как, нет?!
Чарльз Энрайт - Призрак
Как только это случилось, я поспешил домой, чтобы сообщить жене печальное известие. Но она, похоже, совсем меня не слушала. Она вообще меня не замечала. Она посмотрела прямо сквозь меня и налила себе выпить. Включила телевизор.
В этот момент раздался телефонный звоно. Она подошла и взяла трубку.
Я увидел, как сморщилось её лицо. Она горько заплакала.
Брайан Ньюэлл - Чего хочет дьявол
Два мальчика стояли и смотрели, как сатана медленно уходит прочь. Блеск его гипнотических глаз все еще туманил их головы.
- Слушай, чего он от тебя хотел?
- Мою душу. А от тебя?
- Монетку для телефона-автомата. Ему срочно надо было позвонить.
- Хочешь, пойдём поедим?
-Хочу, но у меня теперь совсем нет денег.
- Ничего страшного. У меня полно.
Алан Е. Майер - Невезение
Я проснулся от жестокой боли во всем теле. Я открыл глаза и увидел медсестру, стоящую у моей койки.
- Мистер Фуджима, - сказала она, - вам повезло, вам удалось выжить после бомбардировки Хиросимы два дня назад. Но теперь вы в госпитале, вам больше ничего не угрожает.
Чуть живой от слабости, я спросил:
- Где я?
- В Нагасаки, - ответила она.
Роберт Томпкинс - В поисках Правды
Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились. В ветхой избушке у огня сидела Правда.
Он никогда не видел более старой и уродливой женщины.
- Вы - Правда?
Старая, сморщенная карга торжественно кивнула.
- Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать?
Старуха плюнула в огонь и ответила:
- Скажи им, что я молода и красива!
Август Салеми - Современная медицина
Ослепительный свет фар, оглушающий скрежет, пронзительная боль, абсолютная боль, затем теплый, манящий, чистый голубой свет. Джон почувствовал себя удивительно счастливым, молодым, свободным, он двинулся по направлению к лучистому сиянию.
Боль и темнота медленно вернулись. Джон медленно, с трудом открыл опухшие глаза. Бинты, какие-то трубки, гипс. Обеих ног как не бывало. Заплаканная жена.
- Тебя спасли, дорогой!
Самый короткий рассказ
О.Генри победил конкурс на самый короткий рассказ, который имеет все составляющие традиционного рассказа — завязку, кульминацию и развязку: «Шофёр закурил и нагнулся над бензобаком посмотреть, много ли осталось бензина. Покойнику было двадцать три года».
Однажды Хемингуэй поспорил, что напишет рассказ, состоящий всего из шести слов, способный растрогать любого читателя.
Он выиграл спор:
«Продаются детские ботиночки. Неношеные»
Фредерик Браун сочинил кратчайшую страшную историю из когда-либо написанных:
«Последний человек на Земле сидел в комнате. В дверь постучались...»
Англичане тоже организовывали конкурс на самый краткий рассказ. Но по условиям конкурса, в нем должны быть упомянуты королева, Бог, секс, тайна.
Первое место присудили автору такого рассказа:
«О, Боже, — воскликнула королева, — я беременна и не знаю от кого!»
B конкурсe на самую короткую автобиографиюпобедила одна пожилая француженка, которая написала:
«Раньше у меня было гладкое лицо и мятая юбка, а теперь — наоборот».
Эти рассказы, объём которых не превышает 55-ти слов.
Джейн Орвис - Окно
С тех пор, как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна.
Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь - то, что видно через занавески.
Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам, он не покидает комнаты.
Его жизнь - пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты.
Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон.
Лариса Керкленд - Предложение
Звездная ночь. Самое подходящее время. Ужин при свечах. Уютный итальянский ресторанчик. Маленькое черное платье. Роскошные волосы, блестящие глаза, серебристый смех. Вместе уже два года. Чудесное время! Настоящая любовь, лучший друг, больше никого. Шампанского! Предлагаю руку и сердце. На одно колено. Люди смотрят? Ну и пусть! Прекрасное бриллиантовое кольцо. Румянец на щеках, очаровательная улыбка.
Как, нет?!
Чарльз Энрайт - Призрак
Как только это случилось, я поспешил домой, чтобы сообщить жене печальное известие. Но она, похоже, совсем меня не слушала. Она вообще меня не замечала. Она посмотрела прямо сквозь меня и налила себе выпить. Включила телевизор.
В этот момент раздался телефонный звоно. Она подошла и взяла трубку.
Я увидел, как сморщилось её лицо. Она горько заплакала.
Брайан Ньюэлл - Чего хочет дьявол
Два мальчика стояли и смотрели, как сатана медленно уходит прочь. Блеск его гипнотических глаз все еще туманил их головы.
- Слушай, чего он от тебя хотел?
- Мою душу. А от тебя?
- Монетку для телефона-автомата. Ему срочно надо было позвонить.
- Хочешь, пойдём поедим?
-Хочу, но у меня теперь совсем нет денег.
- Ничего страшного. У меня полно.
Алан Е. Майер - Невезение
Я проснулся от жестокой боли во всем теле. Я открыл глаза и увидел медсестру, стоящую у моей койки.
- Мистер Фуджима, - сказала она, - вам повезло, вам удалось выжить после бомбардировки Хиросимы два дня назад. Но теперь вы в госпитале, вам больше ничего не угрожает.
Чуть живой от слабости, я спросил:
- Где я?
- В Нагасаки, - ответила она.
Роберт Томпкинс - В поисках Правды
Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились. В ветхой избушке у огня сидела Правда.
Он никогда не видел более старой и уродливой женщины.
- Вы - Правда?
Старая, сморщенная карга торжественно кивнула.
- Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать?
Старуха плюнула в огонь и ответила:
- Скажи им, что я молода и красива!
Август Салеми - Современная медицина
Ослепительный свет фар, оглушающий скрежет, пронзительная боль, абсолютная боль, затем теплый, манящий, чистый голубой свет. Джон почувствовал себя удивительно счастливым, молодым, свободным, он двинулся по направлению к лучистому сиянию.
Боль и темнота медленно вернулись. Джон медленно, с трудом открыл опухшие глаза. Бинты, какие-то трубки, гипс. Обеих ног как не бывало. Заплаканная жена.
- Тебя спасли, дорогой!
воскресенье, 17 марта 2013
22:18
Доступ к записи ограничен
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
выход есть.. нужно сделать только шаг.
| Теперь же я могу почти с уверенностью сказать, что вы - Опытный тремер |
| Ну что же вы сразу не представились. Пирамида всегда рада видеть своих детей. Я искренне надеюсь, что вы не пытались по ходу дела прощупать мои охранные заклинания и подсунуть мне Сосуд Передачи. Я все равно в перчатках. |
| Пройти тест |
четверг, 24 января 2013
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Пой мне!
Там, где нет света извне,
Где опорой для крыльев - вода,
Надо мною сомкнется твоя глубина.
Северная страна
Появится за горизонтом.
Тают осколки сна,
Как лед на застывших окнах.
Мелодия сонной травы
Уведет из прицельного круга.
Аэроплан не дотянул до земли...
Мы уже не увидим друг друга.
Огнем будет прерван полет,
А внизу - холодное море.
Винты поломает об лед,
Вода унесет твое горе...
Не отпускай руки,
Ветра мое дыханье.
Памятью скованы сны,
Ответом не станет молчанье.
Жизнь вспорота розой ветров,
Свободным полет - лишь награда.
но только годы - как шрамы абордажных боев,
А больше ничего и не надо.
Огнем будет прерван полет,
А внизу - холодное море.
Винты поломает об лед,
Вода унесет твое горе...
Пой мне! Рука к руке!
Там, где нет света извне,
Где опорой для крыльев вода,
Надо мною сомкнется твоя глубина...
Там, где нет света извне,
Где опорой для крыльев - вода,
Надо мною сомкнется твоя глубина.
Северная страна
Появится за горизонтом.
Тают осколки сна,
Как лед на застывших окнах.
Мелодия сонной травы
Уведет из прицельного круга.
Аэроплан не дотянул до земли...
Мы уже не увидим друг друга.
Огнем будет прерван полет,
А внизу - холодное море.
Винты поломает об лед,
Вода унесет твое горе...
Не отпускай руки,
Ветра мое дыханье.
Памятью скованы сны,
Ответом не станет молчанье.
Жизнь вспорота розой ветров,
Свободным полет - лишь награда.
но только годы - как шрамы абордажных боев,
А больше ничего и не надо.
Огнем будет прерван полет,
А внизу - холодное море.
Винты поломает об лед,
Вода унесет твое горе...
Пой мне! Рука к руке!
Там, где нет света извне,
Где опорой для крыльев вода,
Надо мною сомкнется твоя глубина...
четверг, 16 августа 2012
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Эдгар Аллан ПО
воскресенье, 20 ноября 2011
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Хмельная, цветущая, к поцелуям зовущая, ангельски-прекрасная, но огнеопасная – взоры нежно-страстные, речи сладострастные, улыбка лучезарная, - в общем, сексуальная, стильная, шикарная, очень популярная, аристократичная, чертовски артистичная, элегантная, блестящая, приятная, неподражаемая, милая, фантазерка неутомимая, гибкая и стройная, всех даров достойная, дерзкая, забавная, заводная, славная, бесподобно танцующая, огненная, флиртующая, невероятно общительная, скромная, ослепительная, азартная, влюбленная, заманчивая, знойная, задиристо-лукавая, с колдовскими чарами, благополучная, ранимая, ласковая, дивная, пьянящая, сердечная, медовая, беспечная, неизученная, звездная, созвучная и гордая, талантливая, оглушительная, романтичная, соблазнительная, суеверная, притягательная, сногсшибательная, блистательная, бурная, веселая, бесконечно новая, гениальная, взрывная, искрометно-чумовая, жаркая, желанная, чудная, долгожданная, от других отличная, к похвалам привычная, самозабвенно-трудолюбивая и честолюбивая, профессиональная, вольная, эффектная, прикольная, искренняя, классная, честная, потрясная, безупречная, тактичная, неземная, симпатичная, сообразительная, дружная, всем нам очень нужная, бойкая, любезная, вовсе не помпезная, аппетитно-вкусная, а в любви – искусная, божественная, изумительная, просто восхитительная, фантастичная, сверкающая, всех на свете покоряющая, ошеломительно-обалденная, необыкновенная, первоклассная, модная, светская и благородная, непосредственная, смешливая, видная, красивая, великая, благословенная, обаятельная, незабвенная, вездесущая, магическая, колоссально магнетическая, любознательно-пытливая, душевная, игривая, кокетливо-задорная и совсем не вздорная, фаворитка именитая, сердцеедка знаменитая, сладкая, певучая, вдохновенная, кипучая, деловая, энергичная, юморная, фееричная, творчески увлеченная, с фигуркою точёною, сказочная, живительная, амазонка пленительная, оптимистка неунывающая, радость излучающая, раны исцеляющая и в любовь играющая, обожаемая, чарующая, против фальши бунтующая, впечатляющая, волнующая, за любовь голосующая, требовательная, сияющая, к звездам увлекающая, чудесная и смелая, бывалая, умелая, карнавальная, ритмичная, праздничная, пластичная, солнечная, стремительная, трепетная, решительная, гармонично-ладная, убийственно-отпадная, упоительная, неподкупная, порою неприступная, пылкая, насмешливая, упрямая, вежливая, жизнерадостная, бодрая, открытая и добрая, отзывчивая, жгучая, пламенная, шипучая, чувственная, удивительная, умопомрачительная, лаской согревающая, часто согрешающая, но все же непорочная, красавица восточная, отважная, рисковая и к подвигам готовая, сладкоголосая, дурманящая, прямо в сердце ранящая, выносливая, эмоциональная, порою экстремальная, яркая, внимательная, роковая, привлекательная, своевольная, шикующая, души наши врачующая, воздушная, мудрая, отрезвляющая, чуткая, бесценная, чистая, роскошная, лучистая, конфетно-мармеладная, ванильно-шоколадная, способная, холеная, природой одаренная, удачливая, дипломатичная, радушная, мелодичная, великолепная, уверенная, на прочность временем проверенная, необычайная, остроумная, представительная, умная, загадочная, мятежная, живописная, прилежная, ароматная, будоражащая, болеутоляющая, восторженная, порхающая, голову теряющая, женственная, ненаглядная, необходимая, авангардная, изысканная, возбуждающая, все-все-все понимающая, мужчин вдохновляющая, мир собой украшающая, простая и сложная, безмерно надежная, горячая, ветреная, обманчивая, щедрая, завораживающе прелестная, неповторимо интересная, неотразимая, утонченная, целеустремленная, белая, пушистая, с длинными ресницами, непринужденная, проницательная, непревзойденная, изобретательная, шаловливая, лиричная, любопытная, практичная, грациозно-сексапильная, обольстительно-любвеобильная, лихая, осторожная, идеальная, невозможная, драгоценная, импульсивная, естественная, креативная, золотая, целительная, откровенная, исключительная,разговорчивая, благоухающая, гипнотическая, воспламеняющая, заботливая, совершенная, застенчивая, верная, зажигательная, неописуемая, абсолютно непредсказуемая, благодарная, основательная, бесшабашная и сиятельная, экстравагантная, мечтательная, ироничная, замечательная, невообразимая, окрыляющая, непокорная, располагающая, эмансипированная, вспыльчивая, броская, восприимчивая, добродушная, отменная, милосердная, примерная, впечатлительная, гостеприимная, выразительная, инициативная, феноменальная, шальная, вечно молодая, пикантная, таинственная, убедительная, порывистая, пригожая, недоступная, обворожительная, дружелюбная, темпераментная, индивидуальная, сокровенная, уникальная, сокрушительно эротичная, безукоризненно эстетичная, коварная искусительницы, очага хранительница, чудодейственная спасительница, спокойствия возмутительница, статная, грандиозная, дорогая, серьезная, дальновидная, сумасшедшая, как с картинки сошедшая, доброжелательная, неординарная, хозяйственная, непостоянная, альтруистичная, чуть эгоистичная, самоотверженная, красноречивая, обескураживающе противоречивая, отходчивая, великодушная, загорелая, всемогущая, интригующая, доверчивая, спокойная, человечная, капризная, аутентичная, коммуникабельная, прагматичная, манящая, диковинная, беззаботная, толковая, царственная, аккуратная, волшебная, деликатная, трогательная, непостижимая, голубка легкокрылая, авантюристка ловкая, с грандиозною сноровкою, незаурядная, сенсационная, любовью упоенная, улыбчивая, хлебосольная, судьбой своей довольная, озорная, неуловимая, хрупкая, незаменимая, и конечно, самая-самая-самая любимая!
среда, 17 августа 2011
18:09
Доступ к записи ограничен
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 13 августа 2011
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Тест: Какая ты шахматная фигура?
Конь
register_image(3231004694);
Прекрасен Конь, могуч и яр,
Наполнен жаждою полёта.
Ему не дан прямой удар,
Зато он - мастер апперкота.
Пройти тест
Конь
register_image(3231004694);Прекрасен Конь, могуч и яр,
Наполнен жаждою полёта.
Ему не дан прямой удар,
Зато он - мастер апперкота.
Пройти тест
| Ты - Слепой |
| Ты несёшь с собой по жизни запахи и ощущения каждого события, твоя память пахнет, звенит и шуршит. Для тебя облака – это голос Кузнечика: «Белые и движутся, а по краям, будто рваные или немного покусанные..». Для тебя мир- это ласковые руки Лося. Обманчивая расслабленность вводит в заблуждение каждого, кто хотел бы сломить или просто разгадать душу Слепого. Ты мудр, спокоен и наблюдателен: не бежишь с места или, запинаясь, не просишь прощения. На просьбу помочь разобраться, ты всегда совершенно правильно скажешь: «Попробуй ответить на свой вопрос сам. Подумай хорошенько». |
| Пройти тест |
вторник, 26 июля 2011
21:44
Доступ к записи ограничен
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 25 июля 2011
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Погружаюсь
Ничто не забыто,
Мои нервы дрожат на пределе,
Губы застыли
В привычной защитной улыбке.
С пеной у рта
Меня опять заставляют поверить,
Что вся моя жизнь —
Одна большая ошибка.
Я погружаюсь на самое дно,
Обратно в свой мир,
На самое дно.
Я погружаюсь на самое дно,
Обратно в свой мир,
На самое дно.
Всё, что мне нужно —
Забыть эти злобные лица,
Пустые глаза,
Всегда смотрящие мимо.
Я обернусь,
Но только за тем, чтоб проститься
С теми, кто любит
Стрелять в беззащитные спины.
Я погружаюсь на самое дно,
Обратно в свой мир,
На самое дно.
Я погружаюсь на самое дно,
Обратно в свой мир,
На самое дно.
Я погружаюсь на самое дно,
Обратно в свой мир,
На самое дно.
Я погружаюсь на самое дно,
Обратно в свой мир,
На самое дно.
На самое дно.
В темноте
Из двадцати четырёх часов
Пятнадцать я думаю о тебе,
За мои улыбки всегда скрывается страх.
На моих часах написано:
«Сделано в темноте»,
Я часто вижу, как ты умираешь во снах.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Посмотри как стемнело,
Это время мечтать о красоте
Отпечатки прикосновений останутся здесь.
Всё, что было с нами,
Останется в темноте,
Я не вижу тебя, но знаю, что ты где-то есть.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
New!
Без стюардесс
Стальные пружины ждут,
Молчит таинственный лес.
Самолёты без неба умрут,
Мы загнёмся без стюардесс.
Хочется верить, что у нас осталась в руках
Бейсбольная бита судьбы,
Я полагаюсь на свой риск и твой страх,
Я начинаю штурм пустоты.
Самолёты без неба умрут,
Мы загнёмся без стюардесс.
Я не сдамся, я небо люблю,
Я имею к нему интерес.
Железные птицы умрут,
Заливают тоску капитаны небес.
Самолёты нам не споют,
Будет грустно без стюардесс.
А вокруг тишина, я держу тишину на цепях,
Ангелы в сборе, хотя я не просил.
Я оправдаю, конечно, свой риск и твой страх,
И позвоню, наконец, я давно не звонил.
Самолёты без неба умрут,
Будет грустно без стюардесс.
Я не сдамся, я небо люблю,
Я имею к нему интерес.
Последний день Земли
Когда станет неважно свое и чужое,
Когда на Земле нас останется двое.
Наступит самый последний в мире рассвет,
И мы пропадем на многие тысячи лет.
Я буду смотреть тебе в след
Пока не погаснет свет,
На всей Земле не погаснет свет.
Я буду смотреть тебе в след
Пока не погаснет свет,
В моих глазах не погаснет свет.
Остались финальная песня и титры,
Кончился фильм, и закончились игры.
Нас было двое последних людей на Земле,
Никто никогда не придет ни к тебе, ни ко мне.
Я буду смотреть тебе в след
Пока не погаснет свет,
На всей Земле не погаснет свет.
Я буду смотреть тебе в след
Пока не погаснет свет,
В моих глазах не погаснет свет.
Я буду смотреть тебе в след
Пока не погаснет свет,
На всей Земле не погаснет свет.
Я буду смотреть тебе в след
Пока не погаснет свет,
В моих глазах не погаснет свет.
Больно
У меня плохие вены,
Засыпаю спокойно.
У меня плохие мысли,
Больно.
Веришь, что добрым будет утро,
Смеешься, довольна.
Засыпаю в слезах, просыпаюсь в поту,
Больно.
Ты думаешь, я — злой,
Себя пугаешь.
Я не пьяный — я больной,
Ты не понимаешь.
Веришь, что добрым будет утро,
Смеешься, довольна.
Засыпаю в слезах, просыпаюсь в поту,
Больно.
Демоны
Ну вот и я шагаю в высоту,
Я променял свой страх на сигареты.
Дойду, я обязательно дойду,
Я передам твои вопросы и ответы.
Какие демоны тебя ведут?
На что они готовы для тебя?
И врут они тебе или не врут,
Целуя в сердце нежно и любя?..
А если повезёт, вернусь потом,
Напьюсь от радости,
Напьюсь от горя.
Я буду обнимать всех, с кем знаком,
И жить я буду обязательно у моря...
Какие демоны тебя ведут?
На что они готовы для тебя?
И врут они тебе или не врут,
Целуя в сердце нежно и любя?..
Какие демоны тебя ведут?
На что они готовы для тебя?
И врут они тебе или не врут,
Целуя в сердце нежно и любя?..
Ничто не забыто,
Мои нервы дрожат на пределе,
Губы застыли
В привычной защитной улыбке.
С пеной у рта
Меня опять заставляют поверить,
Что вся моя жизнь —
Одна большая ошибка.
Я погружаюсь на самое дно,
Обратно в свой мир,
На самое дно.
Я погружаюсь на самое дно,
Обратно в свой мир,
На самое дно.
Всё, что мне нужно —
Забыть эти злобные лица,
Пустые глаза,
Всегда смотрящие мимо.
Я обернусь,
Но только за тем, чтоб проститься
С теми, кто любит
Стрелять в беззащитные спины.
Я погружаюсь на самое дно,
Обратно в свой мир,
На самое дно.
Я погружаюсь на самое дно,
Обратно в свой мир,
На самое дно.
Я погружаюсь на самое дно,
Обратно в свой мир,
На самое дно.
Я погружаюсь на самое дно,
Обратно в свой мир,
На самое дно.
На самое дно.
В темноте
Из двадцати четырёх часов
Пятнадцать я думаю о тебе,
За мои улыбки всегда скрывается страх.
На моих часах написано:
«Сделано в темноте»,
Я часто вижу, как ты умираешь во снах.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Посмотри как стемнело,
Это время мечтать о красоте
Отпечатки прикосновений останутся здесь.
Всё, что было с нами,
Останется в темноте,
Я не вижу тебя, но знаю, что ты где-то есть.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
Все мои слова сделаны в темноте, в темноте.
New!
Без стюардесс
Стальные пружины ждут,
Молчит таинственный лес.
Самолёты без неба умрут,
Мы загнёмся без стюардесс.
Хочется верить, что у нас осталась в руках
Бейсбольная бита судьбы,
Я полагаюсь на свой риск и твой страх,
Я начинаю штурм пустоты.
Самолёты без неба умрут,
Мы загнёмся без стюардесс.
Я не сдамся, я небо люблю,
Я имею к нему интерес.
Железные птицы умрут,
Заливают тоску капитаны небес.
Самолёты нам не споют,
Будет грустно без стюардесс.
А вокруг тишина, я держу тишину на цепях,
Ангелы в сборе, хотя я не просил.
Я оправдаю, конечно, свой риск и твой страх,
И позвоню, наконец, я давно не звонил.
Самолёты без неба умрут,
Будет грустно без стюардесс.
Я не сдамся, я небо люблю,
Я имею к нему интерес.
Последний день Земли
Когда станет неважно свое и чужое,
Когда на Земле нас останется двое.
Наступит самый последний в мире рассвет,
И мы пропадем на многие тысячи лет.
Я буду смотреть тебе в след
Пока не погаснет свет,
На всей Земле не погаснет свет.
Я буду смотреть тебе в след
Пока не погаснет свет,
В моих глазах не погаснет свет.
Остались финальная песня и титры,
Кончился фильм, и закончились игры.
Нас было двое последних людей на Земле,
Никто никогда не придет ни к тебе, ни ко мне.
Я буду смотреть тебе в след
Пока не погаснет свет,
На всей Земле не погаснет свет.
Я буду смотреть тебе в след
Пока не погаснет свет,
В моих глазах не погаснет свет.
Я буду смотреть тебе в след
Пока не погаснет свет,
На всей Земле не погаснет свет.
Я буду смотреть тебе в след
Пока не погаснет свет,
В моих глазах не погаснет свет.
Больно
У меня плохие вены,
Засыпаю спокойно.
У меня плохие мысли,
Больно.
Веришь, что добрым будет утро,
Смеешься, довольна.
Засыпаю в слезах, просыпаюсь в поту,
Больно.
Ты думаешь, я — злой,
Себя пугаешь.
Я не пьяный — я больной,
Ты не понимаешь.
Веришь, что добрым будет утро,
Смеешься, довольна.
Засыпаю в слезах, просыпаюсь в поту,
Больно.
Демоны
Ну вот и я шагаю в высоту,
Я променял свой страх на сигареты.
Дойду, я обязательно дойду,
Я передам твои вопросы и ответы.
Какие демоны тебя ведут?
На что они готовы для тебя?
И врут они тебе или не врут,
Целуя в сердце нежно и любя?..
А если повезёт, вернусь потом,
Напьюсь от радости,
Напьюсь от горя.
Я буду обнимать всех, с кем знаком,
И жить я буду обязательно у моря...
Какие демоны тебя ведут?
На что они готовы для тебя?
И врут они тебе или не врут,
Целуя в сердце нежно и любя?..
Какие демоны тебя ведут?
На что они готовы для тебя?
И врут они тебе или не врут,
Целуя в сердце нежно и любя?..
суббота, 09 июля 2011
выход есть.. нужно сделать только шаг.
а чё лезть обратно? ты проебала меня это уже понятно, так что, прошу, не надо
звонить на мобилу, узнавать как дела
я познакомился с другой тёлочкой - ночью наш диван
да вот такой хуёвый я! ну чё тут поделаешь
я и стараться забыть не пытался, веришь мне?
просто как-то вот так вот время повернулось
поменялось всё. и сегодня я с другой проснулся
это, наверно, всё неправильно,
должны быть вместе мы
нихуя честно, вот от чистого сердца
я не пойду на измену,
мои чувства большее..и в 20 лет ты мечтаешь уже ездить на порше
с Лёшей, Андрюшей, Пашей..похуй, да неважно
главное стабильность, а с кем до пизды даже
давай замажем: через год ты останешься та же
будешь бегать также, один, другой - опа! уже со стажем
прости, но за это время я уже опыта нажил
"я тебя люблю" мы никогда уже друг другу не скажем
может когда-то проклянёшь ты свои эти клубы
ты проебала меня в них, просто подумай
ты проебала меня, ты проебала любовь
ты проебала то, что вряд ли ещё будет вновь
мне как-то всё равно, знаешь и я только рад,
что не обменялись кольцами некоторое время назад
садись в свою мазду и езжай на юго-запад
мимо вернадского до черёмушек
дальше знаешь сама
и вспомнишь, что нас связывало
как тебя я называл, как дорожил тобой, как ты меня сводила с ума
на самом деле всё неважно
и уже всё не так
не просись принять обратно..в моих глазах ты брак
в тебе он побывал и мне противен этот факт
ты поняла, но поздно - просто время не вернуть назад
я бы мог продолжить, но я подытожу
раньше было похуй тебе. теперь мне похуй тоже
после некоторых событий ты мне противна
и бесполезна так же, как и твёрдый знак в алфавите
видит тот, кто выше видит, что мои слова правдивы
и не изменится мой взгляд как и чтобы не твердили
ведь мы люди, ведь нам надо, нам необходимо
утолить потребность в постели. пусть и не с любимой
[ну и чё ты думаешь, то что у меня вообще желание
даже есть с тобой общаться счас, после этого всего вообще
не, я тебя понимаю конечно
да-да, я понимаю тебя
всё хотелось, хотелось..и к чему пришли в итоге
мне на самом деле всё равно уже
и песней..песня ничего не значит
вообще
песни могут выходить одна за другой
это просто..то, чем я живу
привела к этому всему ты
удачи..
ищи там..себе другого
который обеспечит тебя по новой
а я останусь здесь]
звонить на мобилу, узнавать как дела
я познакомился с другой тёлочкой - ночью наш диван
да вот такой хуёвый я! ну чё тут поделаешь
я и стараться забыть не пытался, веришь мне?
просто как-то вот так вот время повернулось
поменялось всё. и сегодня я с другой проснулся
это, наверно, всё неправильно,
должны быть вместе мы
нихуя честно, вот от чистого сердца
я не пойду на измену,
мои чувства большее..и в 20 лет ты мечтаешь уже ездить на порше
с Лёшей, Андрюшей, Пашей..похуй, да неважно
главное стабильность, а с кем до пизды даже
давай замажем: через год ты останешься та же
будешь бегать также, один, другой - опа! уже со стажем
прости, но за это время я уже опыта нажил
"я тебя люблю" мы никогда уже друг другу не скажем
может когда-то проклянёшь ты свои эти клубы
ты проебала меня в них, просто подумай
ты проебала меня, ты проебала любовь
ты проебала то, что вряд ли ещё будет вновь
мне как-то всё равно, знаешь и я только рад,
что не обменялись кольцами некоторое время назад
садись в свою мазду и езжай на юго-запад
мимо вернадского до черёмушек
дальше знаешь сама
и вспомнишь, что нас связывало
как тебя я называл, как дорожил тобой, как ты меня сводила с ума
на самом деле всё неважно
и уже всё не так
не просись принять обратно..в моих глазах ты брак
в тебе он побывал и мне противен этот факт
ты поняла, но поздно - просто время не вернуть назад
я бы мог продолжить, но я подытожу
раньше было похуй тебе. теперь мне похуй тоже
после некоторых событий ты мне противна
и бесполезна так же, как и твёрдый знак в алфавите
видит тот, кто выше видит, что мои слова правдивы
и не изменится мой взгляд как и чтобы не твердили
ведь мы люди, ведь нам надо, нам необходимо
утолить потребность в постели. пусть и не с любимой
[ну и чё ты думаешь, то что у меня вообще желание
даже есть с тобой общаться счас, после этого всего вообще
не, я тебя понимаю конечно
да-да, я понимаю тебя
всё хотелось, хотелось..и к чему пришли в итоге
мне на самом деле всё равно уже
и песней..песня ничего не значит
вообще
песни могут выходить одна за другой
это просто..то, чем я живу
привела к этому всему ты
удачи..
ищи там..себе другого
который обеспечит тебя по новой
а я останусь здесь]
пятница, 08 июля 2011
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Рассвет потерянных душ
Мое имя Николай Михалкин. Возраст – двадцать пять лет. Звание – рядовой. Я знаю, что мой рассказ записывается на диктофон, и не возражаю против этого. На войне я год и три месяца. Я из тех, кого здесь, на Марсе, называют «вторым выводком».
Когда Межгосударственный совет Земли сделал заявление о том, что трагги высадились на Марсе, и призвал дать решительный отпор космическим агрессорам, мне только исполнилось двадцать два. И хотя у меня не было никакой военной специальности, я заодно с другими молодыми оболтусами, мечтавшими оказаться среди тех, кто как следует наподдаст траггам под зад коленом, рванул на мобилизационный пункт.
Можете представить, каково было мое разочарование, когда меня на полгода отправили в подготовительный лагерь. Мне казалось, я не успею получить свою долю славы как участник Первой Марсианской Войны, которая как пить дать закончится, пока я буду изучать военно-строевой устав, основы тактики боя и устройство многоцелевой винтовки пехотинца «ВП-45». Однако, когда по прошествии шести месяцев взамен красных лычек курсанта я получил темно-зеленые пластиковые погоны рядового мобильной пехоты, война с траггами не закончилась, а лишь перешла в затяжную стадию позиционных боев. Земляне и трагги регулярно обменивались ударами, то занимая, то вновь сдавая противнику не представлявшие стратегического интереса позиции, но как те, так и другие старались избегать решительных действий. Линия фронта была похожа на закрепленную с двух концов веревку, небрежно брошенную на карту Марса, – смещаясь то в одну сторону, то в другую, она меняла форму, но не длину. По прибытии на Марс я был определен в четвертую роту батальона мобильной пехоты номер 905-В, где и проходил службу в дальнейшем. Во взводе я оказался единственным необстрелянным новичком. Остальным уже не однажды приходилось участвовать в боях с траггами. Многие ребята давно отработали свой контракт, но почему-то, вместо того чтобы ввернуться на Землю, остались на Марсе. На вопрос, почему они так поступили, никто во взводе не смог ответить мне ничего вразумительного. Когда я спросил об этом капрала Монтекку, сидевшего в окопах с первого дня войны, он в ответ состроил совершенно невообразимую гримасу и, с тоской посмотрев на меня, сказал:
– Если прослужишь с мое, тогда и сам поймешь. А если нет…
Не закончив фразу, Монтекка махнул рукой и перевел разговор на другую тему. Для того чтобы освоиться во взводе и изучить нюансы, о которых нет ни слова в общевойсковом уставе, но которые должен знать каждый, кто хочет выжить в бою, мне не потребовалось много времени. К моменту первой боевой операции я чувствовал себя так же уверенно, как и остальные. Это была уже третья попытка взять под контроль левый берег Красного Песчаного моря, на котором окопались трагги. Как и две предыдущие, закончилась она неудачей. Наша рота потеряла в том бою трех человек убитыми и тринадцать ранеными. Было бы больше, не дай ротный приказ отступать, не дожидаясь, когда к такому же решению придут штабные генералы, наблюдавшие за боем через спутниковую систему слежения…
Но вы ведь не это хотите от меня услышать. Вас интересует последний бой нашей роты за высоту 3-Х-3. Бой, после которого четвертой роты батальона мобильной пехоты номер 905-В не стало…
Впрочем, не стало ее еще до начала боя, хотя никто не хочет в это верить. Ладно, давайте обо всем по порядку. Я расскажу то, что знаю. То, что видел своими глазами. А уж вам потом решать, верить мне или нет. Я, конечно, понимаю… А, ладно. Высота 3-Х-3, превращенная траггами в мощный, хорошо защищенный оборонительный рубеж, находилась в пяти километрах от наших позиций. При том, что это была единственная доминирующая высота на сотню километров вокруг, позиция у траггов была великолепная. Имея превосходный обзор, они могли бы обстреливать наши окопы самонаводящимися снарядами из ручных ракетных установок. После четырех-пяти часов такого обстрела личному составу роты пришлось бы либо отступить, либо геройски погибнуть на позициях. Находясь в низине, мы не имели возможности контратаковать позиции траггов. Любая брошенная в бой группа была бы уничтожена еще на подходах к высоте.
Система защиты от спутникового слежения у траггов не хуже нашей, поэтому, не имея представления о расположении позиций противника на высоте, мы смогли бы ответить им только огнем вслепую. Но, как ни странно, засевшие на высоте 3-Х-3 трагги не проявляли никаких агрессивных намерений. А у нас и подавно не было желания их цеплять, поскольку мы прекрасно понимали, чем это для нас закончится. Само собой, подобное мирное сосуществование в зоне боевых действий долго продолжаться не могло. К исходу третьего месяца с того дня, как наша рота заняла позиции на подходе к высоте 3-Х-3, Генеральный штаб решил, что пора покончить с господствующим положением траггов на данном участке фронта. Двадцать четвертого февраля по земному календарю мы получили приказ занять высоту. Конечно же, командование спустило нам план предстоящей операции, который, как всегда, был гениально прост. В три часа двенадцать минут по местному времени, сразу после захода Фобоса, мы должны были покинуть окопы и под прикрытием темноты незаметно подобраться к занятой траггами высоте. Особую прелесть предстоящей операции придавало то, что в соответствии с планом Генштаба мы должны были застать траггов врасплох и штурмом овладеть вершиной занятого противником холма. А из этого следовало, что нам предстояло атаковать хорошо укрепленные оборонительные рубежи противника без предварительной артподготовки. Ввязавшись же в бой, мы могли рассчитывать на поддержку артиллерии, только вызвав огонь на себя. Вряд ли в роте нашелся хотя бы один человек, который отнесся пусть не с восторгом, так хотя бы с одобрением к идее атаковать высоту ночью. Но, как известно, приказы в армии отдаются не с тем, чтобы их обсуждали. Поэтому, нравилось нам это или нет, мы начали готовиться к предстоящей операции. Командир назначил проведение операции на ночь с двадцать восьмого февраля на первое марта. Почему он принял такое решение, не знаю. Быть может, он лучше всех нас понимал, что ничем хорошим этот ночной штурм высоты закончиться не может, а потому хотел дать нам пару лишних дней для того…
Ну, чтобы сделать то, что каждый считал нужным. Странная атмосфера воцарилась в эти дни в нашем подразделении. Явственно ощущалось все возрастающее напряжение, которое временами, казалось, начинало звенеть, как туго натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Но при этом присутствовала и какая-то необычайная умиротворенность. Мелкие стычки и выяснения отношений неизбежны в любом коллективе, в особенности если люди на протяжении месяцев живут бок о бок друг с другом. Так вот у нас в роте за последние дни подобные явления сошли на нет. Все стали удивительно приветливы и, я бы даже сказал, предупредительны по отношению друг к другу. Не знаю, быть может, все мы в душе уже чувствовали, что истекают последние часы, отведенные нам для жизни. Но, как бы там ни было, вслух об этом никто даже не заикнулся. В ночь на первое марта мы сидели в окопах, облаченные в теплоизоляционные маскхалаты, которые должны были обмануть инфравизоры траггов. Как сейчас помню, слева от меня, прижавшись спиной к стенке окопа, сидел на корточках рядовой Стерцов, справа примостился капрал Монтекка. В небо то и дело взлетали разноцветные сигнальные ракеты, и отблески их плясали на складках отливающих серебром маскировочных халатов. Я тогда еще подумал, что эти огоньки наведут на нас траггов не хуже инфравизоров. Но вслух я этого не сказал, прекрасно понимая, что не один я такой умный. Докурив сигарету, Монтекка бросил окурок на землю, раздавил его каблуком и скосил хитрый взгляд на нас со Стерцовым.
– Знаете, парни, что лично мне больше всего не нравится в нашем обмундировании? – спросил он, постучав согнутыми пальцами по бронекирасе, надетой под маскхалат.
Стерцов поправил пластиковое забрало на шлеме и мрачно мыкнул:
– Ну?
– То, что под бронекирасу невозможно просунуть руку, чтобы грудь почесать! – радостно сообщил Монтекка и расхохотался над своей плоской шуткой.
Мне было совсем не смешно, но, дабы не обидеть Монтекку, я криво усмехнулся. В клипсе, закрепленной на мочке левого уха, прозвучала команда ротного:
– Приготовились!
Я посмотрел на часы. Было ровно десять минут четвертого. Приподнявшись, я выглянул из окопа. Фобос уже закатился за горизонт, но прежде, чем отдать команду покинуть окоп, ротный все же дожидался назначенного времени.
– Ну, парни, – Монтекка приложил обе руки к краям забрала своего шлема и очень аккуратно опустил его на лицо, – что передать богу, если я увижу его первым? – Это была дежурная шутка, которую Монтекка всякий раз выдавал перед боем.
Четыре часа одиннадцать минут. Я провел рукой по затвору винтовки и погладил указательным пальцем спусковой крючок. Затем поправил на груди ремень закрепленной на спине ручной ракетной установки. Четыре часа двенадцать минут.
– Вперед, – тихо и удивительно спокойно прозвучал в клипсе голос ротного.
– Вперед, – одними губами повторил следом за ним Стерцов.
– Вперед, так вперед, – усмехнулся Монтекка. – Хотя лично я…
Не закончив, по обыкновению, фразу, он первым полез из окопа. Пока мы короткими перебежками добирались до подножия высоты, я думал только об отсветах сигнальных ракет на наших маскировочных халатах. Быть может, командованию было известно о траггах больше, чем нам, простым рядовым этой бессмысленной войны, но меня не оставляла мысль о том, что трагги могут обнаружить наше передвижение, использовав вместо инфракрасного сканирования обычный визуальный контроль за местностью. Высота 3-Х-3 представляла собой высокий холм из марсианского песчаника с пологим склоном. Попытки взять высоту предпринимались и прежде, до того, как нашу роту перевели на новые позиции, – склон был изрыт глубокими воронками, оставленными реактивными снарядами ближнего радиуса действия. Когда прозвучал приказ остановиться, я скатился в одну из таких воронок. Рядом со мной съехал вниз сержант Диманский. А следом за ним, прямо мне на голову свалился все тот же Монтекка.
– Извини, Ник, – улыбнулся Монтекка, хлопнув меня по плечу. – В темноте чуть было не принял тебя за трагга.
Это была еще одна из дурацких шуточек капрала Монтекки. На внутренней поверхности лицевого щитка у каждого из нас имелся небольшой экранчик встроенного инфравизора. С его помощью трагга можно было четко отличить от землянина, потому что на его скафандре имелось пять точек, неизменно фиксируемых инфравизором. Впрочем, известно нам это было только по учебным видеофильмам, в которых трагги воспроизведены с помощью компьютерной графики. Что собой представляет трагг в реальности, не знает никто…
То есть я хотел сказать, что лично я не встречал человека, который видел трагга, живого или мертвого, на расстоянии ближе пяти-шести километров от себя.
– Оружие к бою! – прозвучал приказ ротного.
– Ну, трагги, держитесь! – Монтекка театральным движением передернул затвор винтовки. – Монтекка идет!
Я снял винтовку с предохранителя и ослабил зажим на ремне ракетной установки, чтобы в любой момент можно было легко сбросить ее со спины. Последнего инструктажа перед боем не было. О чем было говорить, если никто не знал, что ожидает нас на вершине холма? Задача, стоявшая перед нами, и без того была яснее ясного: уничтожить противника, занять его позицию и удерживать ее до подхода подкрепления. Короткая команда:
– Вперед! – и мы полезли вверх по склону. Молча. Стиснув зубы. Держа пальцы на спусковых крючках винтовок и готовые стрелять, как только в поле зрения появится враг…
Дальнейшее я помню не очень ясно. Отдельные события мешаются, наплывают друг на друга… Как я ни стараюсь, мне не удается точно восстановить, в какой последовательности они происходили. Сейчас, когда я все это вспоминаю, мне почему-то кажется, что траггам заранее было известно о нашем приближении. Но они ждали до последнего… Нет, не для того, чтобы подпустить нас ближе и расстрелять в упор, – они давали нам возможность одуматься и уйти. Почему я так думаю?.. Не знаю…
Вернее, не могу этого объяснить. Чтобы понять, откуда берутся подобные мысли, нужно самому испытать то странное ощущение, которое возникает где-то в районе солнечного сплетения в тот момент, когда ты сидишь на дне глубокой воронки из плотного марсианского песчаника, а темнота, окружающая тебя со всех сторон, настолько плотная, что, кажется, ты один в целом мире. И в то же время ты отчетливо понимаешь, что всего лишь один неуловимо короткий миг отделяет тебя от шквала огня, когда каждая пуля, каждый снаряд, выпущенный врагом, будет нацелен именно в тебя. Чему у меня точно нет объяснения, так это тому тупому упорству, с которым мы лезли на занятую траггами высоту, надеясь непонятно на что – каждому в роте с самого начала было ясно, что штурмом высоту не взять. Мы добрались, наверное, до середины склона, когда небо вспыхнуло ослепительными огнями запущенных траггами осветительных ракет. На ровном, пологом склоне холма мы были как на ладони. Трагги били по нам почти в упор, загоняя в воронки от взрывов, где потом добивали прицельными ударами самонаводящихся мини-ракет. Казалось, врата ада разверзлись пред нами. Я видел, как очередь из крупнокалиберного пулемета разорвала серебристую ткань маскхалата на груди Монтекки и разворотила его бронекирасу. Монтекка согнулся пополам, уперся стволом винтовки в песок и нажал на спусковой крючок. Отдачей его отбросило назад. Он упал на спину и так и остался лежать. Сержанту Диманскому самонаводящийся снаряд угодил в правое плечо, оторвав руку вместе с зажатой в ней винтовкой. Диманский лежал на песке и что-то бессвязно орал, истекая кровью. В тот момент я был счастлив, что дымчатое затемнение лицевого щитка на шлеме не позволяло мне увидеть его лицо.
– Отходить!.. Немедленно всем отходить назад!.. – надрывно орал в самое ухо голос ротного.
Но какое там! Трагги отрезали нам путь к отступлению стеной минометного огня. Я стоял на месте, держа винтовку в отведенной в сторону руке. Продолжать двигаться вперед было так же бессмысленно, как и отступать. И впереди, и сзади была смерть. Я находился в самом центре огненного водоворота, в котором умирали мои товарищи. Я стоял и ждал, когда же настанет мой черед. Мною овладело состояние, похожее на ступор. Не знаю, чем это объяснить, но ни одна пуля даже не оцарапала мою бронекирасу.
– Отход!.. – Голос ротного в наушнике оборвался. Вместо него я услышал странный булькающий звук, возникающий, когда через узкое отверстие продавливают очень густую жидкость. Я глянул по сторонам и не увидел ни одного живого человека. Только трупы в серебристых маскхалатах, блестящих и переливающихся всеми оттенками горящих в небе цветов, разбросанные повсюду, точно сломанные ветки деревьев после ураганного ветра. И еще я увидел выступающий из песка скальный обломок, невесть откуда взявшийся здесь. Это было единственное укрытие, и, мгновенно придя в себя, я кинулся к нему. Это было похоже на чудо, но у самого основания камня имелась небольшая, полузасыпанная песком ниша – только-только одному втиснуться. Расстегнув ремень на груди, я скинул со спины уже никому не нужную ракетную установку, бросил винтовку и, упав на колени, принялся обеими руками выгребать из каменной ниши песок. Как только освободилось пространство, достаточное для того, чтобы в него мог влезть человек, я лег на песок и боком протиснулся в нишу. Я знал: командованию известно, что я еще жив, – имплантированный биодатчик на левом плече продолжал посылать сигналы на контрольное табло командного пункта. Но глупо было думать, что ради спасения одного человека в бой бросят еще одну роту. Я надеялся лишь на то, что обстрел вскоре прекратится, я просижу в укрытии день, а когда вновь наступит ночь, ползком доберусь до своих окопов. Я лежал на спине, видя перед собой только трещины в камне, и старался не думать об усеянном трупами склоне холма. Поймите меня правильно – я не испытываю суеверного страха перед мертвецами. Но те, что лежали сейчас на сухом красноватом марсианском песке, впитывающем кровь, точно губка, были не просто мертвыми телами, а моими товарищами, которые всего несколько минут назад были живы…
Стрельба и разрывы снарядов не умолкали ни на секунду. Казалось, трагги поставили перед собой цель не оставить на склоне холма ни одного сантиметра, не нашпигованного сталью и свинцом. Если бы дело происходило на Земле, я бы сказал, что трагги решили уничтожить все живое в окрестностях занятой ими высоты. Но на Марсе нет ничего живого, кроме двух вражеских армий, методично уничтожающих друг друга. Не знаю, как долго это продолжалось. Я не смотрел на часы, предоставив времени возможность течь независимо от моего восприятия действительности. Рассвет еще не наступил – это я могу сказать с уверенностью. Склоны холма освещали только ракеты, запущенные траггами. Но их было так много, что на несколько километров вокруг было светло как днем. Только свет этот был мертвенно-бледным. Все, что попадало под него, словно теряло объем, превращаясь в плоскую фигурку, вырезанную из картона, позади которой стелилась длинная, черная как смоль тень. Я не сразу обратил внимание на то, что отсвет горевших в небе искусственных огней приобрел зеленоватый оттенок, который со временем становился все более плотным и насыщенным.
Выглянув из своего убежища, я посмотрел на небо, рассчитывая увидеть запущенный траггами поисковый зонд. Но увидел я марсианское сияние. Я знаю, что с точки зрения ученых никакого марсианского сияния в природе не существует. Явлений, подобных тем, что на Земле называют северным сиянием, на Марсе наблюдать нельзя в силу особенностей марсианской атмосферы. А все разговоры о марсианском сиянии врастают корнями в армейский фольклор. До случая на склоне холма, обозначенного на штабных картах как «высота 3-Х-3», я тоже так считал. Но теперь уже никто не сможет убедить меня в том, что истории о марсианском сиянии, которые можно услышать в любой казарме, – это пустые россказни. Я собственными глазами видел в багровом предрассветном небе всполохи зеленых огней, похожие на широкие, неровные полосы. Пусть ученые ломают головы над природой этого загадочного явления, мне же достаточно просто знать, что марсианское сияние существует. Полосы зеленых огней в небесах сплетались в столь удивительные картины, что я невольно засмотрелся на них. И не сразу заметил человека в серебристом маскировочном халате, медленно поднимающегося вверх по склону всего в десяти-двенадцати метрах от моего убежища. Он шел не спеша, размеренно переставляя ноги. На плече у него лежала штурмовая винтовка, которую он придерживал за автоматическую часть. Вне всяких сомнений, это был кто-то из нашей роты. На какое-то время я растерялся, не зная, что делать. Я был уверен, что, кроме меня, никого не осталось в живых. И вдруг я вижу человека, идущего вперед и не обращающего никакого внимания на пули, рвущие воздух вокруг него. Вне всяких сомнений, он был в состоянии шока или же оказался контужен настолько сильно, что перестал понимать, где находится.
Замешательство мое длилось недолго. Перевернувшись на живот, я ползком выбрался из служившей мне укрытием каменной щели и приготовился подняться на ноги, чтобы догнать бедолагу и повалить его на землю. Но то, что я увидел, заставило меня так и замереть в неудобном положении полуприседа. По склону холма шел не один человек, а не меньше десятка. Все они были одеты в отливающие зелеными огнями серебристые маскхалаты, и все, как один, направлялись в сторону укреплений траггов. И с каждой минутой их становилось все больше. Потому что все новые и новые мертвецы поднимались с земли, вылезали из воронок, куда их сбросило взрывной волной, и, как предписывал приказ, который они не смогли выполнить при жизни, шли на приступ высоты 3-Х-3. Они все были мертвы. Все до единого. Мимо меня прошел Диманский с оторванной правой рукой. Винтовку он держал левой и стрелял, не целясь, от пояса.
Я видел Монтекку в развороченной пулеметной очередью бронекирасе. Остановившись в двух шагах от меня, он поднял с земли брошенную мною ракетную установку. Опустившись на одно колено, Монтекка положил пусковой блок на плечо и сделал по позициям траггов два залпа спаренными ракетами. В мою сторону Монтекка даже не посмотрел. Бросив использованную пусковую установку на землю, он вновь закинул винтовку на плечо и продолжил свой марш. Я видел, как самонаводящийся снаряд попал в грудь Степки Тромина и, пробив бронекирасу, взорвался под ней. Вывернутые наружу рваные края трехслойного бронепластика побелели от жара. А Тромин, отброшенный ударом назад, вновь поднялся на ноги, своим обычным широким движением отряхнул песок с колен и, положив винтовку на сгиб левого плеча, как ни в чем не бывало зашагал вверх по склону. Как-то раз мы с ребятами смеха ради выстрелили пулей со смещенным центром тяжести в уложенный в каску кочан капусты. Всего одна пуля нашинковала кочан лучше любого повара-профессионала. На моих глазах такая же пуля пробила лицевой щиток шлема Марка Эдлера из второго взвода. Мутный пластик щитка, на котором осталось только одно небольшое отверстие с разбегающейся паутиной трещин, сделался темно-коричневым из-за залепившей его изнутри кровавой массы. Можете представить себе, во что превратилась голова Марка? А он даже не остановился – шел вперед, продолжая стрелять короткими, расчетливыми очередями. Так что не говорите мне, что это все только мои бредовые фантазии и на самом деле ребята из моей роты не были мертвы, когда предприняли вторую попытку взять штурмом высоту 3-Х-3. Каждый из них был мертвее всех тех покойников, каких мне только довелось повидать. И все же они продолжали подниматься вверх по склону проклятого холма. Что послужило причиной тому, что мертвые восстали и начали новый бой, я не знаю. Могу только предположить, что виной всему марсианское сияние. Почему? Да потому, что с точки зрения здравого смысла марсианское сияние – это такой же бред, как и живые мертвецы. Но, как бы там ни было, то, что не удалось сделать живым, смогли сделать мертвые – четвертая рота взяла высоту 3-Х-3. И все то время, пока продолжался бой на склоне занятого траггами холма, небо над нами освещали зеленые всполохи марсианского сияния. Должно быть, вскоре и траггам стало ясно, что против них сражается не обычный противник.
Встречный огонь начал слабеть. А к тому времени, когда передовая линия мертвецов достигла вершины холма, стрельба и вовсе прекратилась. Поднявшись на холм вслед за ребятами, я не увидел ни одного трагга – ни живого, ни мертвого. Наверное, они отступили, когда поняли, что удержать высоту не удастся. Добравшись до вершины, мертвецы остановились. Они стояли, как столбы, опустив стволы винтовок к земле, и, запрокинув головы, глядели на изумрудные всполохи марсианского сияния, полыхавшего в багровом предрассветном небе. Рядовой Монтекка, рядом с которым я остановился, стянул с головы каску и, посмотрев на меня, оскалил в улыбке неровные, желтые от курева зубы. Лицо его вполне могло бы сойти за лицо живого, если бы не странно вытаращенные глаза с застывшим, остекленевшим взглядом.
– Мы сделали это, Ник, – чуть хрипловатым, деревянным, абсолютно не своим голосом произнес Монтекка.
Я облизнул языком пересохшие губы, не зная, что ответить. Что я мог сказать солдату, который даже мертвый до конца выполнил свой долг? В тот самый момент, когда мне почти удалось найти нужные слова, из-за горизонта выскользнул первый луч восходящего солнца. Зеленые сполохи на небе стали тускнеть и гаснуть. Мертвые один за другим падали на землю, словно подрубленные деревья. Монтекка упал у моих ног, зарывшись лицом в песок. Я сел там же, где стоял, обхватил колени руками и заплакал. Вот, собственно, и все, что я могу вам рассказать. Об остальном куда лучше расскажут ребята из второй роты, занявшие высоту 3-Х-3 после того, как мы выбили с нее траггов.
Я понимаю, что моя история на первый взгляд, на второй, да и на третий тоже представляется полнейшим бредом. Но запросите данные с контрольного табло командного пункта. Там вам подтвердят, что по показаниям биодатчиков все бойцы четвертой роты, за исключением меня одного, были мертвы спустя десять минут после начала боя. Что же получается? Я один выбил траггов с хорошо укрепленных позиций? А потом собрал всех мертвых ребят и перетащил их на вершину холма? Если вас и эти доводы не убеждают, то поговорите с медиками, проводившими вскрытия тел. У каждого из мертвых бойцов четвертой роты не одно, а несколько ранений, несовместимых с жизнью. Как такое могло случиться? Впрочем, как хотите. Со мной разговаривали уже три комиссии, и ни одну из них мне не удалось убедить в своей правоте. Все дело в том, что вы просто не хотите мне поверить. Боитесь, что ли. Скорее всего, меня признают тихопомешанным, демобилизуют и со всеми почестями, полагающимися кавалеру ордену Славы, отправят на Землю. Так, наверное, будет даже лучше. Мне опостылела война, которой не видно конца.
Вы все здесь в высоких чинах. Ну так ответьте же мне, из-за чего все это началось? Почему мы не можем договориться с траггами мирным путем? Чего не можем поделить? Марс? Так он же был нам не нужен до тех пор, пока не появились трагги!.. Все, я закончил. Не смотрите на меня так, господин полковник.
Мое преимущество в том, что, как сумасшедший, я могу говорить все, что вздумается. Что вы еще хотите узнать?.. Что я хотел сказать Монтекке? Извините, господин полковник, но этого я не скажу. Живые не должны знать, о чем разговаривают мертвые.
Мое имя Николай Михалкин. Возраст – двадцать пять лет. Звание – рядовой. Я знаю, что мой рассказ записывается на диктофон, и не возражаю против этого. На войне я год и три месяца. Я из тех, кого здесь, на Марсе, называют «вторым выводком».
Когда Межгосударственный совет Земли сделал заявление о том, что трагги высадились на Марсе, и призвал дать решительный отпор космическим агрессорам, мне только исполнилось двадцать два. И хотя у меня не было никакой военной специальности, я заодно с другими молодыми оболтусами, мечтавшими оказаться среди тех, кто как следует наподдаст траггам под зад коленом, рванул на мобилизационный пункт.
Можете представить, каково было мое разочарование, когда меня на полгода отправили в подготовительный лагерь. Мне казалось, я не успею получить свою долю славы как участник Первой Марсианской Войны, которая как пить дать закончится, пока я буду изучать военно-строевой устав, основы тактики боя и устройство многоцелевой винтовки пехотинца «ВП-45». Однако, когда по прошествии шести месяцев взамен красных лычек курсанта я получил темно-зеленые пластиковые погоны рядового мобильной пехоты, война с траггами не закончилась, а лишь перешла в затяжную стадию позиционных боев. Земляне и трагги регулярно обменивались ударами, то занимая, то вновь сдавая противнику не представлявшие стратегического интереса позиции, но как те, так и другие старались избегать решительных действий. Линия фронта была похожа на закрепленную с двух концов веревку, небрежно брошенную на карту Марса, – смещаясь то в одну сторону, то в другую, она меняла форму, но не длину. По прибытии на Марс я был определен в четвертую роту батальона мобильной пехоты номер 905-В, где и проходил службу в дальнейшем. Во взводе я оказался единственным необстрелянным новичком. Остальным уже не однажды приходилось участвовать в боях с траггами. Многие ребята давно отработали свой контракт, но почему-то, вместо того чтобы ввернуться на Землю, остались на Марсе. На вопрос, почему они так поступили, никто во взводе не смог ответить мне ничего вразумительного. Когда я спросил об этом капрала Монтекку, сидевшего в окопах с первого дня войны, он в ответ состроил совершенно невообразимую гримасу и, с тоской посмотрев на меня, сказал:
– Если прослужишь с мое, тогда и сам поймешь. А если нет…
Не закончив фразу, Монтекка махнул рукой и перевел разговор на другую тему. Для того чтобы освоиться во взводе и изучить нюансы, о которых нет ни слова в общевойсковом уставе, но которые должен знать каждый, кто хочет выжить в бою, мне не потребовалось много времени. К моменту первой боевой операции я чувствовал себя так же уверенно, как и остальные. Это была уже третья попытка взять под контроль левый берег Красного Песчаного моря, на котором окопались трагги. Как и две предыдущие, закончилась она неудачей. Наша рота потеряла в том бою трех человек убитыми и тринадцать ранеными. Было бы больше, не дай ротный приказ отступать, не дожидаясь, когда к такому же решению придут штабные генералы, наблюдавшие за боем через спутниковую систему слежения…
Но вы ведь не это хотите от меня услышать. Вас интересует последний бой нашей роты за высоту 3-Х-3. Бой, после которого четвертой роты батальона мобильной пехоты номер 905-В не стало…
Впрочем, не стало ее еще до начала боя, хотя никто не хочет в это верить. Ладно, давайте обо всем по порядку. Я расскажу то, что знаю. То, что видел своими глазами. А уж вам потом решать, верить мне или нет. Я, конечно, понимаю… А, ладно. Высота 3-Х-3, превращенная траггами в мощный, хорошо защищенный оборонительный рубеж, находилась в пяти километрах от наших позиций. При том, что это была единственная доминирующая высота на сотню километров вокруг, позиция у траггов была великолепная. Имея превосходный обзор, они могли бы обстреливать наши окопы самонаводящимися снарядами из ручных ракетных установок. После четырех-пяти часов такого обстрела личному составу роты пришлось бы либо отступить, либо геройски погибнуть на позициях. Находясь в низине, мы не имели возможности контратаковать позиции траггов. Любая брошенная в бой группа была бы уничтожена еще на подходах к высоте.
Система защиты от спутникового слежения у траггов не хуже нашей, поэтому, не имея представления о расположении позиций противника на высоте, мы смогли бы ответить им только огнем вслепую. Но, как ни странно, засевшие на высоте 3-Х-3 трагги не проявляли никаких агрессивных намерений. А у нас и подавно не было желания их цеплять, поскольку мы прекрасно понимали, чем это для нас закончится. Само собой, подобное мирное сосуществование в зоне боевых действий долго продолжаться не могло. К исходу третьего месяца с того дня, как наша рота заняла позиции на подходе к высоте 3-Х-3, Генеральный штаб решил, что пора покончить с господствующим положением траггов на данном участке фронта. Двадцать четвертого февраля по земному календарю мы получили приказ занять высоту. Конечно же, командование спустило нам план предстоящей операции, который, как всегда, был гениально прост. В три часа двенадцать минут по местному времени, сразу после захода Фобоса, мы должны были покинуть окопы и под прикрытием темноты незаметно подобраться к занятой траггами высоте. Особую прелесть предстоящей операции придавало то, что в соответствии с планом Генштаба мы должны были застать траггов врасплох и штурмом овладеть вершиной занятого противником холма. А из этого следовало, что нам предстояло атаковать хорошо укрепленные оборонительные рубежи противника без предварительной артподготовки. Ввязавшись же в бой, мы могли рассчитывать на поддержку артиллерии, только вызвав огонь на себя. Вряд ли в роте нашелся хотя бы один человек, который отнесся пусть не с восторгом, так хотя бы с одобрением к идее атаковать высоту ночью. Но, как известно, приказы в армии отдаются не с тем, чтобы их обсуждали. Поэтому, нравилось нам это или нет, мы начали готовиться к предстоящей операции. Командир назначил проведение операции на ночь с двадцать восьмого февраля на первое марта. Почему он принял такое решение, не знаю. Быть может, он лучше всех нас понимал, что ничем хорошим этот ночной штурм высоты закончиться не может, а потому хотел дать нам пару лишних дней для того…
Ну, чтобы сделать то, что каждый считал нужным. Странная атмосфера воцарилась в эти дни в нашем подразделении. Явственно ощущалось все возрастающее напряжение, которое временами, казалось, начинало звенеть, как туго натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Но при этом присутствовала и какая-то необычайная умиротворенность. Мелкие стычки и выяснения отношений неизбежны в любом коллективе, в особенности если люди на протяжении месяцев живут бок о бок друг с другом. Так вот у нас в роте за последние дни подобные явления сошли на нет. Все стали удивительно приветливы и, я бы даже сказал, предупредительны по отношению друг к другу. Не знаю, быть может, все мы в душе уже чувствовали, что истекают последние часы, отведенные нам для жизни. Но, как бы там ни было, вслух об этом никто даже не заикнулся. В ночь на первое марта мы сидели в окопах, облаченные в теплоизоляционные маскхалаты, которые должны были обмануть инфравизоры траггов. Как сейчас помню, слева от меня, прижавшись спиной к стенке окопа, сидел на корточках рядовой Стерцов, справа примостился капрал Монтекка. В небо то и дело взлетали разноцветные сигнальные ракеты, и отблески их плясали на складках отливающих серебром маскировочных халатов. Я тогда еще подумал, что эти огоньки наведут на нас траггов не хуже инфравизоров. Но вслух я этого не сказал, прекрасно понимая, что не один я такой умный. Докурив сигарету, Монтекка бросил окурок на землю, раздавил его каблуком и скосил хитрый взгляд на нас со Стерцовым.
– Знаете, парни, что лично мне больше всего не нравится в нашем обмундировании? – спросил он, постучав согнутыми пальцами по бронекирасе, надетой под маскхалат.
Стерцов поправил пластиковое забрало на шлеме и мрачно мыкнул:
– Ну?
– То, что под бронекирасу невозможно просунуть руку, чтобы грудь почесать! – радостно сообщил Монтекка и расхохотался над своей плоской шуткой.
Мне было совсем не смешно, но, дабы не обидеть Монтекку, я криво усмехнулся. В клипсе, закрепленной на мочке левого уха, прозвучала команда ротного:
– Приготовились!
Я посмотрел на часы. Было ровно десять минут четвертого. Приподнявшись, я выглянул из окопа. Фобос уже закатился за горизонт, но прежде, чем отдать команду покинуть окоп, ротный все же дожидался назначенного времени.
– Ну, парни, – Монтекка приложил обе руки к краям забрала своего шлема и очень аккуратно опустил его на лицо, – что передать богу, если я увижу его первым? – Это была дежурная шутка, которую Монтекка всякий раз выдавал перед боем.
Четыре часа одиннадцать минут. Я провел рукой по затвору винтовки и погладил указательным пальцем спусковой крючок. Затем поправил на груди ремень закрепленной на спине ручной ракетной установки. Четыре часа двенадцать минут.
– Вперед, – тихо и удивительно спокойно прозвучал в клипсе голос ротного.
– Вперед, – одними губами повторил следом за ним Стерцов.
– Вперед, так вперед, – усмехнулся Монтекка. – Хотя лично я…
Не закончив, по обыкновению, фразу, он первым полез из окопа. Пока мы короткими перебежками добирались до подножия высоты, я думал только об отсветах сигнальных ракет на наших маскировочных халатах. Быть может, командованию было известно о траггах больше, чем нам, простым рядовым этой бессмысленной войны, но меня не оставляла мысль о том, что трагги могут обнаружить наше передвижение, использовав вместо инфракрасного сканирования обычный визуальный контроль за местностью. Высота 3-Х-3 представляла собой высокий холм из марсианского песчаника с пологим склоном. Попытки взять высоту предпринимались и прежде, до того, как нашу роту перевели на новые позиции, – склон был изрыт глубокими воронками, оставленными реактивными снарядами ближнего радиуса действия. Когда прозвучал приказ остановиться, я скатился в одну из таких воронок. Рядом со мной съехал вниз сержант Диманский. А следом за ним, прямо мне на голову свалился все тот же Монтекка.
– Извини, Ник, – улыбнулся Монтекка, хлопнув меня по плечу. – В темноте чуть было не принял тебя за трагга.
Это была еще одна из дурацких шуточек капрала Монтекки. На внутренней поверхности лицевого щитка у каждого из нас имелся небольшой экранчик встроенного инфравизора. С его помощью трагга можно было четко отличить от землянина, потому что на его скафандре имелось пять точек, неизменно фиксируемых инфравизором. Впрочем, известно нам это было только по учебным видеофильмам, в которых трагги воспроизведены с помощью компьютерной графики. Что собой представляет трагг в реальности, не знает никто…
То есть я хотел сказать, что лично я не встречал человека, который видел трагга, живого или мертвого, на расстоянии ближе пяти-шести километров от себя.
– Оружие к бою! – прозвучал приказ ротного.
– Ну, трагги, держитесь! – Монтекка театральным движением передернул затвор винтовки. – Монтекка идет!
Я снял винтовку с предохранителя и ослабил зажим на ремне ракетной установки, чтобы в любой момент можно было легко сбросить ее со спины. Последнего инструктажа перед боем не было. О чем было говорить, если никто не знал, что ожидает нас на вершине холма? Задача, стоявшая перед нами, и без того была яснее ясного: уничтожить противника, занять его позицию и удерживать ее до подхода подкрепления. Короткая команда:
– Вперед! – и мы полезли вверх по склону. Молча. Стиснув зубы. Держа пальцы на спусковых крючках винтовок и готовые стрелять, как только в поле зрения появится враг…
Дальнейшее я помню не очень ясно. Отдельные события мешаются, наплывают друг на друга… Как я ни стараюсь, мне не удается точно восстановить, в какой последовательности они происходили. Сейчас, когда я все это вспоминаю, мне почему-то кажется, что траггам заранее было известно о нашем приближении. Но они ждали до последнего… Нет, не для того, чтобы подпустить нас ближе и расстрелять в упор, – они давали нам возможность одуматься и уйти. Почему я так думаю?.. Не знаю…
Вернее, не могу этого объяснить. Чтобы понять, откуда берутся подобные мысли, нужно самому испытать то странное ощущение, которое возникает где-то в районе солнечного сплетения в тот момент, когда ты сидишь на дне глубокой воронки из плотного марсианского песчаника, а темнота, окружающая тебя со всех сторон, настолько плотная, что, кажется, ты один в целом мире. И в то же время ты отчетливо понимаешь, что всего лишь один неуловимо короткий миг отделяет тебя от шквала огня, когда каждая пуля, каждый снаряд, выпущенный врагом, будет нацелен именно в тебя. Чему у меня точно нет объяснения, так это тому тупому упорству, с которым мы лезли на занятую траггами высоту, надеясь непонятно на что – каждому в роте с самого начала было ясно, что штурмом высоту не взять. Мы добрались, наверное, до середины склона, когда небо вспыхнуло ослепительными огнями запущенных траггами осветительных ракет. На ровном, пологом склоне холма мы были как на ладони. Трагги били по нам почти в упор, загоняя в воронки от взрывов, где потом добивали прицельными ударами самонаводящихся мини-ракет. Казалось, врата ада разверзлись пред нами. Я видел, как очередь из крупнокалиберного пулемета разорвала серебристую ткань маскхалата на груди Монтекки и разворотила его бронекирасу. Монтекка согнулся пополам, уперся стволом винтовки в песок и нажал на спусковой крючок. Отдачей его отбросило назад. Он упал на спину и так и остался лежать. Сержанту Диманскому самонаводящийся снаряд угодил в правое плечо, оторвав руку вместе с зажатой в ней винтовкой. Диманский лежал на песке и что-то бессвязно орал, истекая кровью. В тот момент я был счастлив, что дымчатое затемнение лицевого щитка на шлеме не позволяло мне увидеть его лицо.
– Отходить!.. Немедленно всем отходить назад!.. – надрывно орал в самое ухо голос ротного.
Но какое там! Трагги отрезали нам путь к отступлению стеной минометного огня. Я стоял на месте, держа винтовку в отведенной в сторону руке. Продолжать двигаться вперед было так же бессмысленно, как и отступать. И впереди, и сзади была смерть. Я находился в самом центре огненного водоворота, в котором умирали мои товарищи. Я стоял и ждал, когда же настанет мой черед. Мною овладело состояние, похожее на ступор. Не знаю, чем это объяснить, но ни одна пуля даже не оцарапала мою бронекирасу.
– Отход!.. – Голос ротного в наушнике оборвался. Вместо него я услышал странный булькающий звук, возникающий, когда через узкое отверстие продавливают очень густую жидкость. Я глянул по сторонам и не увидел ни одного живого человека. Только трупы в серебристых маскхалатах, блестящих и переливающихся всеми оттенками горящих в небе цветов, разбросанные повсюду, точно сломанные ветки деревьев после ураганного ветра. И еще я увидел выступающий из песка скальный обломок, невесть откуда взявшийся здесь. Это было единственное укрытие, и, мгновенно придя в себя, я кинулся к нему. Это было похоже на чудо, но у самого основания камня имелась небольшая, полузасыпанная песком ниша – только-только одному втиснуться. Расстегнув ремень на груди, я скинул со спины уже никому не нужную ракетную установку, бросил винтовку и, упав на колени, принялся обеими руками выгребать из каменной ниши песок. Как только освободилось пространство, достаточное для того, чтобы в него мог влезть человек, я лег на песок и боком протиснулся в нишу. Я знал: командованию известно, что я еще жив, – имплантированный биодатчик на левом плече продолжал посылать сигналы на контрольное табло командного пункта. Но глупо было думать, что ради спасения одного человека в бой бросят еще одну роту. Я надеялся лишь на то, что обстрел вскоре прекратится, я просижу в укрытии день, а когда вновь наступит ночь, ползком доберусь до своих окопов. Я лежал на спине, видя перед собой только трещины в камне, и старался не думать об усеянном трупами склоне холма. Поймите меня правильно – я не испытываю суеверного страха перед мертвецами. Но те, что лежали сейчас на сухом красноватом марсианском песке, впитывающем кровь, точно губка, были не просто мертвыми телами, а моими товарищами, которые всего несколько минут назад были живы…
Стрельба и разрывы снарядов не умолкали ни на секунду. Казалось, трагги поставили перед собой цель не оставить на склоне холма ни одного сантиметра, не нашпигованного сталью и свинцом. Если бы дело происходило на Земле, я бы сказал, что трагги решили уничтожить все живое в окрестностях занятой ими высоты. Но на Марсе нет ничего живого, кроме двух вражеских армий, методично уничтожающих друг друга. Не знаю, как долго это продолжалось. Я не смотрел на часы, предоставив времени возможность течь независимо от моего восприятия действительности. Рассвет еще не наступил – это я могу сказать с уверенностью. Склоны холма освещали только ракеты, запущенные траггами. Но их было так много, что на несколько километров вокруг было светло как днем. Только свет этот был мертвенно-бледным. Все, что попадало под него, словно теряло объем, превращаясь в плоскую фигурку, вырезанную из картона, позади которой стелилась длинная, черная как смоль тень. Я не сразу обратил внимание на то, что отсвет горевших в небе искусственных огней приобрел зеленоватый оттенок, который со временем становился все более плотным и насыщенным.
Выглянув из своего убежища, я посмотрел на небо, рассчитывая увидеть запущенный траггами поисковый зонд. Но увидел я марсианское сияние. Я знаю, что с точки зрения ученых никакого марсианского сияния в природе не существует. Явлений, подобных тем, что на Земле называют северным сиянием, на Марсе наблюдать нельзя в силу особенностей марсианской атмосферы. А все разговоры о марсианском сиянии врастают корнями в армейский фольклор. До случая на склоне холма, обозначенного на штабных картах как «высота 3-Х-3», я тоже так считал. Но теперь уже никто не сможет убедить меня в том, что истории о марсианском сиянии, которые можно услышать в любой казарме, – это пустые россказни. Я собственными глазами видел в багровом предрассветном небе всполохи зеленых огней, похожие на широкие, неровные полосы. Пусть ученые ломают головы над природой этого загадочного явления, мне же достаточно просто знать, что марсианское сияние существует. Полосы зеленых огней в небесах сплетались в столь удивительные картины, что я невольно засмотрелся на них. И не сразу заметил человека в серебристом маскировочном халате, медленно поднимающегося вверх по склону всего в десяти-двенадцати метрах от моего убежища. Он шел не спеша, размеренно переставляя ноги. На плече у него лежала штурмовая винтовка, которую он придерживал за автоматическую часть. Вне всяких сомнений, это был кто-то из нашей роты. На какое-то время я растерялся, не зная, что делать. Я был уверен, что, кроме меня, никого не осталось в живых. И вдруг я вижу человека, идущего вперед и не обращающего никакого внимания на пули, рвущие воздух вокруг него. Вне всяких сомнений, он был в состоянии шока или же оказался контужен настолько сильно, что перестал понимать, где находится.
Замешательство мое длилось недолго. Перевернувшись на живот, я ползком выбрался из служившей мне укрытием каменной щели и приготовился подняться на ноги, чтобы догнать бедолагу и повалить его на землю. Но то, что я увидел, заставило меня так и замереть в неудобном положении полуприседа. По склону холма шел не один человек, а не меньше десятка. Все они были одеты в отливающие зелеными огнями серебристые маскхалаты, и все, как один, направлялись в сторону укреплений траггов. И с каждой минутой их становилось все больше. Потому что все новые и новые мертвецы поднимались с земли, вылезали из воронок, куда их сбросило взрывной волной, и, как предписывал приказ, который они не смогли выполнить при жизни, шли на приступ высоты 3-Х-3. Они все были мертвы. Все до единого. Мимо меня прошел Диманский с оторванной правой рукой. Винтовку он держал левой и стрелял, не целясь, от пояса.
Я видел Монтекку в развороченной пулеметной очередью бронекирасе. Остановившись в двух шагах от меня, он поднял с земли брошенную мною ракетную установку. Опустившись на одно колено, Монтекка положил пусковой блок на плечо и сделал по позициям траггов два залпа спаренными ракетами. В мою сторону Монтекка даже не посмотрел. Бросив использованную пусковую установку на землю, он вновь закинул винтовку на плечо и продолжил свой марш. Я видел, как самонаводящийся снаряд попал в грудь Степки Тромина и, пробив бронекирасу, взорвался под ней. Вывернутые наружу рваные края трехслойного бронепластика побелели от жара. А Тромин, отброшенный ударом назад, вновь поднялся на ноги, своим обычным широким движением отряхнул песок с колен и, положив винтовку на сгиб левого плеча, как ни в чем не бывало зашагал вверх по склону. Как-то раз мы с ребятами смеха ради выстрелили пулей со смещенным центром тяжести в уложенный в каску кочан капусты. Всего одна пуля нашинковала кочан лучше любого повара-профессионала. На моих глазах такая же пуля пробила лицевой щиток шлема Марка Эдлера из второго взвода. Мутный пластик щитка, на котором осталось только одно небольшое отверстие с разбегающейся паутиной трещин, сделался темно-коричневым из-за залепившей его изнутри кровавой массы. Можете представить себе, во что превратилась голова Марка? А он даже не остановился – шел вперед, продолжая стрелять короткими, расчетливыми очередями. Так что не говорите мне, что это все только мои бредовые фантазии и на самом деле ребята из моей роты не были мертвы, когда предприняли вторую попытку взять штурмом высоту 3-Х-3. Каждый из них был мертвее всех тех покойников, каких мне только довелось повидать. И все же они продолжали подниматься вверх по склону проклятого холма. Что послужило причиной тому, что мертвые восстали и начали новый бой, я не знаю. Могу только предположить, что виной всему марсианское сияние. Почему? Да потому, что с точки зрения здравого смысла марсианское сияние – это такой же бред, как и живые мертвецы. Но, как бы там ни было, то, что не удалось сделать живым, смогли сделать мертвые – четвертая рота взяла высоту 3-Х-3. И все то время, пока продолжался бой на склоне занятого траггами холма, небо над нами освещали зеленые всполохи марсианского сияния. Должно быть, вскоре и траггам стало ясно, что против них сражается не обычный противник.
Встречный огонь начал слабеть. А к тому времени, когда передовая линия мертвецов достигла вершины холма, стрельба и вовсе прекратилась. Поднявшись на холм вслед за ребятами, я не увидел ни одного трагга – ни живого, ни мертвого. Наверное, они отступили, когда поняли, что удержать высоту не удастся. Добравшись до вершины, мертвецы остановились. Они стояли, как столбы, опустив стволы винтовок к земле, и, запрокинув головы, глядели на изумрудные всполохи марсианского сияния, полыхавшего в багровом предрассветном небе. Рядовой Монтекка, рядом с которым я остановился, стянул с головы каску и, посмотрев на меня, оскалил в улыбке неровные, желтые от курева зубы. Лицо его вполне могло бы сойти за лицо живого, если бы не странно вытаращенные глаза с застывшим, остекленевшим взглядом.
– Мы сделали это, Ник, – чуть хрипловатым, деревянным, абсолютно не своим голосом произнес Монтекка.
Я облизнул языком пересохшие губы, не зная, что ответить. Что я мог сказать солдату, который даже мертвый до конца выполнил свой долг? В тот самый момент, когда мне почти удалось найти нужные слова, из-за горизонта выскользнул первый луч восходящего солнца. Зеленые сполохи на небе стали тускнеть и гаснуть. Мертвые один за другим падали на землю, словно подрубленные деревья. Монтекка упал у моих ног, зарывшись лицом в песок. Я сел там же, где стоял, обхватил колени руками и заплакал. Вот, собственно, и все, что я могу вам рассказать. Об остальном куда лучше расскажут ребята из второй роты, занявшие высоту 3-Х-3 после того, как мы выбили с нее траггов.
Я понимаю, что моя история на первый взгляд, на второй, да и на третий тоже представляется полнейшим бредом. Но запросите данные с контрольного табло командного пункта. Там вам подтвердят, что по показаниям биодатчиков все бойцы четвертой роты, за исключением меня одного, были мертвы спустя десять минут после начала боя. Что же получается? Я один выбил траггов с хорошо укрепленных позиций? А потом собрал всех мертвых ребят и перетащил их на вершину холма? Если вас и эти доводы не убеждают, то поговорите с медиками, проводившими вскрытия тел. У каждого из мертвых бойцов четвертой роты не одно, а несколько ранений, несовместимых с жизнью. Как такое могло случиться? Впрочем, как хотите. Со мной разговаривали уже три комиссии, и ни одну из них мне не удалось убедить в своей правоте. Все дело в том, что вы просто не хотите мне поверить. Боитесь, что ли. Скорее всего, меня признают тихопомешанным, демобилизуют и со всеми почестями, полагающимися кавалеру ордену Славы, отправят на Землю. Так, наверное, будет даже лучше. Мне опостылела война, которой не видно конца.
Вы все здесь в высоких чинах. Ну так ответьте же мне, из-за чего все это началось? Почему мы не можем договориться с траггами мирным путем? Чего не можем поделить? Марс? Так он же был нам не нужен до тех пор, пока не появились трагги!.. Все, я закончил. Не смотрите на меня так, господин полковник.
Мое преимущество в том, что, как сумасшедший, я могу говорить все, что вздумается. Что вы еще хотите узнать?.. Что я хотел сказать Монтекке? Извините, господин полковник, но этого я не скажу. Живые не должны знать, о чем разговаривают мертвые.
понедельник, 23 мая 2011
21:39
Доступ к записи ограничен
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 22 мая 2011
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Ничто не забыто,
Мои нервы дрожат на пределе.
Губы застыли
В привычной защитной улыбке.
С пеной у рта
Меня опять заставляют поверить,
Что вся моя жизнь
Одна большая ошибка
Я погружаюсь на самое дно
Обратно в свой мир, на самое дно
Я погружаюсь на самое дно
Обратно в свой мир, на самое дно
Все, что мне нужно
Забыть эти злобные лица,
Пустые глаза,
Всегда смотрящие мимо.
Я обернусь,
Но только за тем, чтоб проститься.
С теми, кто любит
Стрелять в беззащитные спины
Я погружаюсь на самое дно
Обратно в свой мир, на самое дно
Я погружаюсь на самое дно
Обратно в свой мир, на самое дно
Мои нервы дрожат на пределе.
Губы застыли
В привычной защитной улыбке.
С пеной у рта
Меня опять заставляют поверить,
Что вся моя жизнь
Одна большая ошибка
Я погружаюсь на самое дно
Обратно в свой мир, на самое дно
Я погружаюсь на самое дно
Обратно в свой мир, на самое дно
Все, что мне нужно
Забыть эти злобные лица,
Пустые глаза,
Всегда смотрящие мимо.
Я обернусь,
Но только за тем, чтоб проститься.
С теми, кто любит
Стрелять в беззащитные спины
Я погружаюсь на самое дно
Обратно в свой мир, на самое дно
Я погружаюсь на самое дно
Обратно в свой мир, на самое дно
суббота, 21 мая 2011
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Над костром пролетает снежинка,
G C
Как огромный седой вертолет.
Am Dm
На виске расчирикалась жилка.
G C
Все проходит, и это пройдет.
A7 Dm
Разыгралась в тайге непогода,
G C C7
Здесь в июле с погодой беда.
Am Dm
Я друзей не видал по полгода.
E Am
Я жены не видал никогда.
Из-под снега достану морошек,
Отогрею и высосу сок.
Тихо сохнут портянки в горошек
И палатки добротный кусок.
Мы свои не меняем привычки
Вдалеке от родимых домов:
В рюкзаке моем сало и спички
И Тургенева восемь томов.
Ну а ты, моя нежная пери,
Мой надежный страховочный крюк.
Через бури, снега и метели
Я тебе эту песню дарю.
Пусть мелодия мчится, как птица,
Пусть расскажет ее перебор,
Что кладу я на вашу столицу
Вот такой вот таежный прибор!
На вокзалы кладу и аллеи,
На Мослифт, Москонцерт и Мосгаз.
На Лужкова с его юбилеем
Я кладу восемьсот песят раз.
На убогие ваши сужденья.
На бесстыжий столичный бардак.
И отдельно, с большим наслажденьем
Я кладу на московский "Спартак".
Не понять вам, живущим в квартирах
Пидорасам, стюдентам, жидам,
Красоту настоящего мира,
Где бродить только нам, мужикам!
Где не любят слова и ужимки.
Где, похожая на самолет,
Над костром пролетает снежинка,
Как огромный седой вертолет.
G C
Как огромный седой вертолет.
Am Dm
На виске расчирикалась жилка.
G C
Все проходит, и это пройдет.
A7 Dm
Разыгралась в тайге непогода,
G C C7
Здесь в июле с погодой беда.
Am Dm
Я друзей не видал по полгода.
E Am
Я жены не видал никогда.
Из-под снега достану морошек,
Отогрею и высосу сок.
Тихо сохнут портянки в горошек
И палатки добротный кусок.
Мы свои не меняем привычки
Вдалеке от родимых домов:
В рюкзаке моем сало и спички
И Тургенева восемь томов.
Ну а ты, моя нежная пери,
Мой надежный страховочный крюк.
Через бури, снега и метели
Я тебе эту песню дарю.
Пусть мелодия мчится, как птица,
Пусть расскажет ее перебор,
Что кладу я на вашу столицу
Вот такой вот таежный прибор!
На вокзалы кладу и аллеи,
На Мослифт, Москонцерт и Мосгаз.
На Лужкова с его юбилеем
Я кладу восемьсот песят раз.
На убогие ваши сужденья.
На бесстыжий столичный бардак.
И отдельно, с большим наслажденьем
Я кладу на московский "Спартак".
Не понять вам, живущим в квартирах
Пидорасам, стюдентам, жидам,
Красоту настоящего мира,
Где бродить только нам, мужикам!
Где не любят слова и ужимки.
Где, похожая на самолет,
Над костром пролетает снежинка,
Как огромный седой вертолет.
пятница, 20 мая 2011
выход есть.. нужно сделать только шаг.
херовая весна
воскресенье, 15 мая 2011
выход есть.. нужно сделать только шаг.
| Пол: M Возраст:22 | 1-10 A: 3 B: 10 C: 10 E: 4 F: 3 G: 6 H: 4 I: 3 L: 4 M: 5 N: 6 Q: 3 Q1:9 Q2:5 Q3:9 Q4:1 |
| ОСНОВНАЯ ИНТЕPПPЕТАЦИЯ: ПЕРВИЧНЫЕ ФАКТОРЫ (постоянно проявляющиеся): Шизотимия: кpитичный, эмоционально сух,скpытен,обособлен, холоден. Высокий IQ: сообразительный, обучаем, интеллектуальный. Высокая эго-сила:эмоционально зрелый, рассудительный, выдержанный. Англоман: склонен к самоанализу, серьезный, остоpожный, сдерживает эмоции. Мужественность: суровый, спартанец, несентиментальный, выносливый. Беспечность: безмятежный, благодушный, самонадеянный, жизнерадостный. Pадикализм: экспериментатор, аналитик, свободномыслящий. Высокое самомнение: точный, волевой, действует по плану, контpолиpуется. Низкая эрго-напряженность:флегматичный, pасслабленный, удовлетворенный. ЛАТЕНТНЫЕ ФАКТОРЫ (имеющие тенденцию к проявлению): Покоpность: не склонен к доминированию,скромный, уступчивый, подчиняющийся. Социальная pобость: застенчивый, настороженный, робкий, опасливый. Доверчивость: терпимый, покладистый, соглашается с условиями, понимающий. ВТОРИЧНЫЕ ФАКТОРЫ (интегративные свойства): Низкая общая тревожность. Спокойный, оптимистичный, жизнерадостный. Интроверт. Направленность на свой внутренний мир. Сдержан. Реактивная уpавновешенность. Эмоционально сбалансирован. | |
| ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ: ИНТЕЛЛЕКТ: ВЫСОКИЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ. СПОСОБЕН К ТВОРЧЕСКОЙ РАБОТЕ ЭМОЦИИ: ЭМОЦИОНАЛЬНО СБАЛАНСИРОВАН. СТРЕССОУСТОЙЧИВ. АДАПТИРОВАН ВОЛЯ: ХОРОШО РАЗВИТАЯ СИЛА ВОЛИ. ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕН, НАСТОЙЧИВ МОРАЛЬ: ВЫСОКОМОРАЛЬНЫЙ. ОТВЕТСТВЕННЫЙ. НАДЕЖНЫЙ. ПЕДАНТИЧНЫЙ. СОВЕСТЛИВЫЙ ЛИДЕРСТВО: МОЖЕТ БЫТЬ ЛИДЕРОМ, НО В ОСНОВНОМ ФОРМАЛЬНЫМ ИЛИ НЕЭФФЕКТИВНЫМ ОБЩЕНИЕ: СЛАБО КОММУНИКАТИВЕН. ОБЩЕНИЕ СУГУБО ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ СТИЛЬ РАБОТЫ И ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПРЕДРАСПОЛОЖЕННОСТИ: СКЛОНЕН К СЛУЖБЕ В АРМИИ, МИЛИЦИИ И Т.Д. МОТИВАЦИЯ: СЛАБО МОТИВИРОВАННЫЙ. СКРОМНЫЙ УРОВЕНЬ ПРИТЯЗАНИЙ | |
| КЛИНИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ: КЛИНИЧЕСКИЕ ШКАЛЫ В ПРЕДЕЛАХ НОРМЫ | |
| Гендерные профили опросника Кеттелла 16-PF+ Протестируй себя | |
вторник, 10 мая 2011
18:11
Доступ к записи ограничен
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 10 апреля 2011
выход есть.. нужно сделать только шаг.
Текст песни / слова песни / lyrics / song words / paroles / letra
Ты раб Системы, ты ненужный хлам
Один шаг влево и узнаешь сам
Вкус первой крови из разбитых губ
Добро пожаловать в Бойцовский клуб!
Бей! Немного правил, но ты должен знать:
Сильней! Не задавать вопросов и не лгать
Бей! Когда ты здесь, ты принимаешь бой
Бей! Дерись за право быть самим собой!
Не отступай назад, сожми кулак и бей,
Пока не рухнут в ад последние колонны вавилона наших дней
Не нужно больше ждать, сожми кулак и бей,
Нам нечего терять, мы бесполезный мусор под ногами сверхлюдей
И Тайлер Дёрден абсолютно прав:
Власть - это кролик, если ты - удав
Настало время сбросить лишний жир
Нам нужно мыло, чтоб очистить мир
Бей! У революции рецепт один:
Сильней! Мешая кислоту и глицерин
Бей! Получишь средство для борьбы со злом
Бей! Добро пожаловать в проект "Разгром"!
Не дай себе упасть, сожми кулак и бей,
Смотри, власть скалит пасть
Она боится нас, и это значит - мы сильней
Ударом на удар, сожми кулак и бей
Пусть мировой пожар сотрет с лица Земли все небоскребы из нулей
В наших руках наша правда и вера...
Сожми кулак и бей!
Наш главный враг - вавилон нашей эры..
Нам нечего терять
В наших руках наша правда и вера...
В наших руках наша правда и вера
Наш главный враг - вавилон нашей эры
Не отступай назад, сожми кулак и бей,
Пойми, что этот ад не стоит слёз из глаз твоих детей
Не нужно больше ждать, сожми кулак и бей
Нам нечего терять кроме своих оков, решеток и цепей
Не отступай назад!
Сожми кулак и бей!
Не нужно больше ждать!
Сожми кулак и бей!
Бей!
Сильней! Сожми кулак и бей!
Бей!
Бей!
Бей! Сожми кулак и бей!
Бей! Сожми кулак и бей!
Бей! Сожми кулак и бей!
Бей! Сожми кулак и бей!
rghost.ru/3955758
Ты раб Системы, ты ненужный хлам
Один шаг влево и узнаешь сам
Вкус первой крови из разбитых губ
Добро пожаловать в Бойцовский клуб!
Бей! Немного правил, но ты должен знать:
Сильней! Не задавать вопросов и не лгать
Бей! Когда ты здесь, ты принимаешь бой
Бей! Дерись за право быть самим собой!
Не отступай назад, сожми кулак и бей,
Пока не рухнут в ад последние колонны вавилона наших дней
Не нужно больше ждать, сожми кулак и бей,
Нам нечего терять, мы бесполезный мусор под ногами сверхлюдей
И Тайлер Дёрден абсолютно прав:
Власть - это кролик, если ты - удав
Настало время сбросить лишний жир
Нам нужно мыло, чтоб очистить мир
Бей! У революции рецепт один:
Сильней! Мешая кислоту и глицерин
Бей! Получишь средство для борьбы со злом
Бей! Добро пожаловать в проект "Разгром"!
Не дай себе упасть, сожми кулак и бей,
Смотри, власть скалит пасть
Она боится нас, и это значит - мы сильней
Ударом на удар, сожми кулак и бей
Пусть мировой пожар сотрет с лица Земли все небоскребы из нулей
В наших руках наша правда и вера...
Сожми кулак и бей!
Наш главный враг - вавилон нашей эры..
Нам нечего терять
В наших руках наша правда и вера...
В наших руках наша правда и вера
Наш главный враг - вавилон нашей эры
Не отступай назад, сожми кулак и бей,
Пойми, что этот ад не стоит слёз из глаз твоих детей
Не нужно больше ждать, сожми кулак и бей
Нам нечего терять кроме своих оков, решеток и цепей
Не отступай назад!
Сожми кулак и бей!
Не нужно больше ждать!
Сожми кулак и бей!
Бей!
Сильней! Сожми кулак и бей!
Бей!
Бей!
Бей! Сожми кулак и бей!
Бей! Сожми кулак и бей!
Бей! Сожми кулак и бей!
Бей! Сожми кулак и бей!
rghost.ru/3955758